Байки от дедушки-следователя
[hide]Источник[/hide]
Автор: —Мой покойный дедушка нес службу в милиции еще с советских времен, до самого конца 90-х годов. Был он следователем в единственном отделении небольшого подмосковного городка. Человеком он был очень молчаливым и мрачным, но стоило спросить его о работе, как он становился чуть более разговорчивым. По-моему, работа была его единственным увлечением.
Я очень много времени проводил у него на кухне вечерами, расспрашивая о самых интересных случаях в его практике. После того как дед умер, в комнате, отведенной под его кабинет, нашлась толстая тетрадь, служившая ему дневником, в который он записывал информацию о наиболее странных делах. Дневник этот мне удалось выпросить у бабки пару раз и, читая его, я думал о деде, как о каком-нибудь математике. Никакой литературщины, никакого личного мнения. Только имеющиеся факты (местонахождение трупа, оценка криминалиста, подозреваемые и тому подобное), несколько теорий, пара заметок.
Мне тогда подумалось, что он даже в свободное время продолжал так или иначе работать и пытался решить эти задачи. Большая часть записанного была мне знакома по рассказам деда, но было несколько таких случаев, о которых он никогда не упоминал.
Хотел я написать что-то вроде книги об этих событиях, фотографировал однажды те места, о которых пойдет речь. Районы, как и город в целом, весьма богат на криминальные элементы, и из зассанной общаги, полной бывших зеков и нарколыг, можно просто-напросто не выйти. Ну что ж, еще добавлю, что никаких монстров, красочных описаний чудовищ и всякого такого здесь не будет. Многие случаи довольно сильно отдают мистикой, но и их при желании можно объяснить, укладываясь в рамки привычных явлений.
Итак, байки от дедушки-следователя.
***
Первый случай, о котором я хочу вам рассказать, приключился в 93 году.
Итак, вечер, около десяти часов, на труп выезжает следственно-оперативная. На лестничном пролете между третьим и четвертым этажами лежит тело, под которое натекло много крови. Голова отделена от тела и лежит совсем рядом, края раны рваные. По словам деда — будто бs жевали. Одежда, состоящая из тренировочных штанов, свитера и тапочек, порвана, на коже видны раны. Труп совсем свежий, окоченения еще не наступило — с момента смерти еще и двух часов не прошло. Что и подтвердилось позднее, когда допрашивали безутешную вдову мужичка, проживавшую на четвертом этаже, дверь квартиры которой оказалась в нескольких метрах от тела и которая, к слову, обнаружила труп.
Тетка была пьющая и уже залила глаза, но удалось сразу выяснить вот что: мужик пошел вынести мусор где-то в половине десятого вечера. Когда прошла четверть часа, тетка начала беспокоиться о том, что мужичок мог заглянуть к своим товарищам-собутыльникам, любившим по вечерам посидеть на лавочке, распивая что покрепче. Окна квартиры во двор не выходили, потому она сама засобиралась загонять мужика домой, но выйдя из квартиры и пройдя буквально пару шагов по лестнице, она увидела изувеченное тело в луже крови. Большего от нее добиться не удалось и на последующих допросах.
Допросы граждан, проживающих в доме, не дали вообще ничего. Ни один человек из опрошенных не слышал ни криков, ни грохота, ни звуков борьбы — ничего. Это при том, какие двери были в те времена. Никакой звукоизоляции эти куски фанеры, по сути, не давали. На лавочке действительно сидело несколько любителей спиртного. По их словам, сидели примерно с восьми часов вечера, и за это время в подъезд входила бабка, живущая на первом этаже, и мать-одиночка, живущая на втором, которые тоже ничего не видели и не слышали. Не выходил из подъезда за это время никто.
Дед сразу подумал на собаку. Ну что еще могло так подрать человека в подъезде?
Выяснилось, что собачника в подъезде два, но обе собаки были мелкими, явно не способными нанести такие раны. Голова была отделена от тела будто бы с помощью зубов крупного животного, позвоночник перемололи в месте перекуса, а на ноге одно из повреждений давало очень четкий и ясный след челюстей. Будто бы нарочно показушный — следы от каждого зуба верхней и нижней челюсти замечательно просматривались. Челюсть действительно напоминала собачью, но очень крупную и следов от зубов было аж 48. А у нормальной собаки зубов только 42. Может быть меньше, больше — очень-очень редко.
Еще одна странность заключается в том, что кровь имелась лишь непосредственно рядом с телом. Ни ниже, ни выше по лестнице ее не было. Будто бы человека сперва положили на пол, а потом уже тихонько отгрызли голову, в тишине и покое.
Мой пес однажды задавил бродячего агрессивного «боксера», так вот, крови было очень много, она капала с пасти и груди собаки по пути домой, а в человеке крови-то побольше. А тут все чисто.
В итоге имеем мы нечто большое, появляющееся на лестничной площадке между этажами (в доме нет мусоропровода, даже если брать такой безумный вариант появления на лестничной клетке), бесшумно отгрызающее взрослому мужику голову и оставляющее с десяток ран на теле без всякого сопротивления, а потом исчезающее так же тихо. Вот такие дела.
Объяснили-то все это нападением бродячей собаки, да и закрыли дело, уведомив несколько местных маргиналов, занимающихся отловом бродячих собак, о том, что работать надо лучше.
***
Второй случай кому-то может показаться забавным.
Дело было зимой 95 года. Однажды вечером, около восьми часов, в отделение заглянул весьма необычный гость — батюшка церкви, которая находится в самых отдаленных районах нашего городка. Пришел он не просто так, а написать заявление по поводу угроз, регулярно поступающих в его адрес. Притащил с собой ворох записок, кривыми печатными буквами написанных на обрывках тетрадных листов в клеточку. Написаны они были с кучей ошибок, над чем потом потешался дежурный. Потешался не особо долго.
Согласно заявлению, записки эти батюшка регулярно находил в своем почтовом ящике с периодичностью сначала раз в три дня, а позже и каждый день. Как только угрозы участились, он и решился написать заявление. После чего, на вопрос, мол, хотите ли что-то добавить, священник помялся, да и неуверенно так сказал, что стал в последнее время слышать шлепки у себя в квартире, будто бы кто-то ладонями шлепает по линолеуму то в коридоре, то на кухне, очень отчетливо. На вопрос, проверяли ли, что там шлепает, батюшка ответил, что нет, сидел в комнате и молился. Испуган он был, да и боялся, что за сумасшедшего примут. Приняли. Но дежурный и бровью не повел, заявление взял. Но так как дел было и так невпроворот, да и всерьез засомневались в адекватности батюшки после его рассказа, то заявление вместе с записками отложили.
И вот, спустя чуть больше недели, следственная группа отправляется на вызов. В лесу обнаружили нагой труп. И труп не абы кого, а того самого батюшки. Состояние тела было весьма плохим, почти вся мышечная ткань на руках и ногах отсутствовала, на теле трупные пятна, волдыри, искажены черты лица под действием разложения. Опознали его сразу лишь благодаря кресту, длинным волосам и бороде. Позднее заключили, что смерть наступила за неделю до нахождения самого тела. Тело совершенно точно находилось в помещении, на морозце оно бы не успело так сильно разложиться за этот срок.
Это подтвердили показания пенсионера, вызвавшего милицию. В этом самом лесу, по одному и тому же маршруту он каждый день гулял с собакой, а тело обнаружил только тем самым утром.
Вокруг тела было оставлено множество следов, напоминавших крупные ладони. От расчищенной дороги, проходящей по кромке леса, также шла цепочка точно таких же следов. Что странно — параллельно тропинке, по сугробам. Признаков того, что где-то там волокли тело, не было. Остальные следы принадлежали пенсионеру и следственной группе. Накануне ночью был очень сильный снегопад, следы бы точно завалило, так что тело определенно лежало совсем недолго, и пришло оно явно не само.
Допрос пенсионера, опросы жильцов двух соседних домов, сторожей гаражного кооператива по соседству вообще ничего не прояснили, кроме того, что недовольный пенсионер постоянно нудил, что неоднократно находил на этой поляне трупики животных: то кошек, то собак, то крыс, то ворон, звонил в милицию, писал заявления, но ничего сделано не было, и трупики ему приходилось хоронить самому. Ну и про проклятых сатанистов поделился мнением, конечно же. Местечко само по себе глухое, даже те самые соседние-то дома находились в 600-700 метрах, гаражный кооператив где-то так же. Ни машин, стоящих поблизости, ни странных людей, ни обычных людей с большой сумкой или свертком не видели.
Тут-то и вспомнили про записки. Пошли смотреть, но и там была пара предложений, суть которых сводилась к требованиям отречься от веры. А вот те, что подкладывали позже, уже интересней. «Сними крест, не то самим собой накормишь голодного».
Все записки с кучей грамматических ошибок. Отдали на дактилоскопию да поехали на квартиру батюшки.
Входная дверь оказалась не заперта, следов взлома на обоих замках не было. Памятуя о словах батюшки про шлепки ладоней, без особой надежды устроили еще одну, гораздо более масштабную дактилоскопическую экспертизу пола в коридоре и на кухне. Внезапно несколько четких следов. Даже не крупные, а здоровенные пальцы выходили, точно не батюшкины.
А так все вроде бы на месте в квартире, следов борьбы нет, следов крови нет, очевидные ценности тоже стоят. Но спросить-то некого. Жил поп одиноко, родственников нет, сирота. Отпечатки на записке точно те же, что и на полу в квартире, но ни в картотеке отделения, ни в областной картотеке совпадений не нашлось. Тем временем, вскрытие показало, что мышцы на руках и ногах не съедены животными, как вначале всем подумалось, а вполне аккуратно удалены с хирургической аккуратностью. Или скальпель, или очень острый небольшой нож. Никаких повреждений на теле помимо срезов на руках и ногах не обнаружилось, никаких следов известных ядов и так далее.
Принялись опрашивать приход. Батюшка не появлялся в церкви после того самого дня, когда обратился в милицию. Из этого следовало, что пропал он после посещения отделения, так как дело было уже после вечерней службы в храме, или по дороге домой, или из самой квартиры, учитывая открытую дверь. Опросы жильцов дома показали, что домой он не приходил. Подозрительных звуков никто не слышал, подозрительных людей не видел. Вот тут и тупик. Проверили, конечно, инвалидов, уцепившись за эти самые ладони. В первую очередь, проверяли живущих недалеко от батюшки. Много их тогда было, после Афгана и Чечни. Никаких совпадений.
Списали все на сектантов и закрыли дело.
***
Третий случай. И вопрос тут не в том, что это было невозможно сделать, а в том, зачем было это делать.
Дело было в 91 году, время было тяжелое, градус наплевательского отношения к своей работе почти везде зашкаливал, что сыграло свою роль в этой истории. Началось все с выезда по весьма неприятному адресу и по весьма плохим обстоятельствам. Дом, в котором произошли данные события, всегда считался местом нехорошим и гиблым. Это бывшая общага, которая тогда была заполнена представителями социального дна или совсем уж невезучими людьми. Регулярно там кого-то грабили, кого-то резали, кого-то убивали. Я самолично в детстве имел возможность убедиться в нравах тамошних обитателей, катаясь на велосипеде неподалеку: из окна одного из верхних этажей выбросили отрезанную голову, которая шлепнулась метрах в тридцати от меня.
В одной из квартир второго этажа была убита семья, состоявшая из, матери-одиночки, семилетней дочери и годовалого младенца. Семейка с самого дна социума.
Соседка пояснила позднее, что мать нигде не работала, пила беспробудно, постоянно водила к себе мужчин сомнительной наружности. Дочка была беспризорницей — ни про детский сад, ни про школу не слышала никогда в жизни. А как в этом всем выживал младенец — вообще непонятно.
Дверь была приоткрыта, что и позволило обнаружить трупы. Выглядело все, как банальная бытовуха. Множество колото-резаных ран на каждом теле, которым, по первому мнению эксперта, было уже не менее двух дней. Потом эксперт предположил, что ножом били уже трупы. Мать была убита на кухне, вокруг имелись следы борьбы в виде перевернутых табуретов, сорванной ручки холодильника и битой посуды, на столе живописно красовалась бутылка дорогой водки и различные чуть подтухшие деликатесы, которые выглядели весьма необычно на обшарпанном фанерном столе.
Дочка была зарезана во сне, так как лежала в своей кровати в позе эмбриона — никаких следов борьбы. Что до младенца, то его следов, кроме манежа в комнате дочери, не обнаружилось. Само его существование подтверждали лишь слова соседей да этот самый манеж — ни пеленок, ни детского питания, ни коляски, ни свидетельства о рождении, ничего.
Поверхностный осмотр квартиры выявил кое-что интересное. Мало того, что холодильник ломился от дорогой еды и алкоголя, в морозилке нашлась очень крупная сумма денег.
Дальше опросы жителей подъезда и любителей напитков покрепче во дворе прояснили сразу три вещи. Во-первых, убитая была женщиной популярной, и дверь ее квартиры была открыта для всех желающих. Во-вторых, по показаниям сразу нескольких человек, в последнюю неделю к ней зачастил некий мужчина, явно нездешний. Неопределенного возраста, абсолютно лысый, каждый раз в одном и том же коричневом костюме-тройке, лакированных ботинках, галстуке-бабочке. Такие люди в этот дом редко захаживали, если вообще захаживали (отдельный вопрос, почему никто его не подумал ограбить или хотя бы просто избить, ведь таких людей в таких местах, мягко говоря, очень не любят). Многие видели, как он заходил в подъезд, в квартиру убитой, но как выходил — никто. Другая странность — необычная манера речи. Каждого, с кем беседовал, этот человек о чем-то спрашивал, а вот о чем именно, вспомнить никто не смог. Речь называли витиеватой, вычурной, старомодной, очень вежливой. Видели его как минимум три раза за последнюю неделю, в последние дни до приезда милиции он появляться перестал. И, наконец, третье: как только в первый раз у дома заметили этого мужчину, убитая совсем перестала принимать гостей, а из квартиры впервые за долгие годы не слышалось ни воплей, ни грохота, ни криков ребенка.
Тела увезли на вскрытие (когда грузили, то было похоже, что в них все до одной кости переломаны, напоминали куклы тряпичные), дальнейший осмотр квартиры не дал ничего. Дактилоскопию провели, но на стаканах и бутылке, стоящей на столе, никаких отпечатков не обнаружилось. Ручки дверей в квартиры дали огромное количество самых разных «пальчиков». Все отпечатки принадлежали люмпенам из все того же района, которые ничего знать не знают.
А вот результаты вскрытия и судебно-медицинской экспертизы оказались интересными. Действительно, удары наносились по телам, которые были мертвы уже около суток на тот момент. Вскрытие показало, что все кости в теле, за исключением костей черепа и позвонков шейного отдела, стали очень ломкими и были разрушены. Они совершенно точно не были раздроблены ударами. Эксперту это все напомнило воздействие на человека высококонцентрированной плавиковой кислоты, но тут есть два больших «но»: во-первых, плавиковая кислота такой концентрации оставляет серьезные химические ожоги, а никаких внешних повреждений, кроме ножевых ран, не обнаружилось. Во-вторых, эта кислота оставляет в теле такой химический букет, что анализы бы это явно выявили, а тут в костях был только критический недостаток кальция.
Затем поступил звонок от одного из опрошенных жителей дома, который увидел того самого мужика в тройке. Мужик зашел в здание старой котельной неподалеку от дома, где было совершено убийство.
Дверь, ведущая на территорию котельной, оказалась открыта. Внутри обнаружились две тетки средних лет. Они заметно нервничали и вели себя не особенно адекватно, были напуганы. На вопросы нервно смеялись, отнекивались.
В здании всюду сырость, ржавчина, а на десяток положенных лампочек приходилась только одна рабочая, так что пришлось вернуться за фонарями. В дальнем неиспользуемом конце здания котельной, куда никто годами не заглядывал, обнаружилась висящая в переплетении труб распашонка. Обыскали все, под каждую трубу заглянули, территорию проверили — никого. Потом уже и эксперта вызвали, делали дактилоскопию на трубах рядом с распашонкой, результат все тот же. На самой распашонке никаких следов. Будто бы только выстиранная. Теток позже вызывали на допрос. Одна так и отнекивалась, а другая и вовсе пропала. Уехала куда-то, даже вещи не собрав. Как ни гоняли по допросам ее коллегу и мужа, как ни проверяли все связи — все по нулям, совершенно обычные тетки.
На этом все на какое-то время застопорилось, копать было просто некуда.
И вдруг спустя месяц вызов по тому же адресу от той же пенсионерки. Опечатанная дверь в мертвую квартиру без следов вскрытия, а из-за нее раздается тихий детский плач. Сообщили в ЖЭК, объяснили ситуацию. Вскрыли дверь, и в манеже, стоящем на прежнем месте, обнаружился годовалый младенец. Без глаз. Глаза ему удалили хирургическим путем, потому что на их месте была обычная розовая кожа с тонкими следами шрамов, будто проводили пластику. Никаких повреждений или патологий, помимо этого, не обнаружилось.
Дед считал, что ребенка купили у пьющей тетки, а покупателем был тот самый мужик в костюме-тройке. Мужик этот убил и женщину, и ее дочь как свидетелей. С самим убийством все уже не так гладко. Ножевые раны могли бы маскировать места проколов, через которые некое вещество доставлялся поближе к костям жертв. Вот только удары наносились бессистемно, и на некоторых частях тел жертв их не было, тогда как другие были ими густо усыпаны. О ядах, которые действуют таким образом и при этом не определяются, эксперты не знали.
Каким образом к истории относятся тетки с котельной, никто не знает. Пропавшая так и не нашлась, дед часто возвращался к этому делу и проверял, не вернулась ли.
***
Четвертый случай. 92 год.
В отделении однажды появился весьма странный тип, который неловко мялся, да и вообще чувствовал себя неуютно. Был он похож на пропитого бомжа в грязной драной одежде. Однако паспорт был в порядке, прописка имелась. Поведал он вот что: в одном из отдаленных и глухих районов города, состоящем из складов, гаражного кооператива и заброшенного ж/д депо, начали пропадать его «друзья». Пропадали бомжи. Они и отправили «эмиссара» с пропиской вместо кого-нибудь из своих.
Творилось нечто странное. За три дня до этого один из бомжей отошел от костра отлить, а обратно уже не вернулся. Спустя примерно полчаса остальные запалили веточки и пошли искать товарища. Но как ни искали, друга обнаружить не вышло. Он не вернулся ни днем, ни через сутки. Зато через сутки, ночью, пропал еще один из них, причем уже при куда более пугающих обстоятельствах. Все так же отойдя по нужде, бомж издал крик, который сразу оборвался, что заставило остальных броситься на выручку. Но их заставило остановиться какое-то «рычание». После этого они вынуждены были пойти на крайние меры и обратиться к милиции.
Заявление приняли, обсудили за перекуром, да и отложили. Дел и без того хватало. Но следующая пропажа заставила милицию задуматься и напрячься.
Исчез один из жителей города. Обычный среднестатистический дядька, который был не прочь залить глаза да покопаться в своем раздолбанном «москвиче» на досуге. Работал он на градообразующем предприятии, был примерным семьянином и никогда не пропадал без предупреждения. А тут двое суток — ни слуху, ни духу. Последним местом, где его видели, оказался тот самый гаражный кооператив неподалеку от лежки бомжей.
Там он оставил машину и отправился домой привычной дорогой, пролегающей как раз по старым железнодорожным путям. Увязать пропажи бомжей с пропажей мужика было делом очевидным.
Дед же с группой отправился на склады, которые были наиболее очевидным местом, где можно спрятать потенциальные тела. В одной из каморок сторожа нашлась приметная клетчатая рубашка со следами крови, которая, судя по описанию жены, была на том самом дядьке. Кроме того, в сторожке обнаружилась целая куча различного хлама и пара матрацев, которыми было заполнено почти все небольшое помещение. Выглядела комнатка почти не пыльной. Дактилоскопия дала свои результаты. Отпечатки принадлежали двум беглым зэкам, которые бежали из тюрьмы где-то аж под Соликамском 15 лет назад и про которых все давным-давно забыли. Сидели они за тяжкие преступления, один из них был местным, другой же из Москвы. Тому, что местный, на тот момент должно было быть 62 года, а московскому — 41.
Проверили место жительства местного зэка. Квартира на первом этаже в весьма плохом районе в аварийном доме под расселение. Входная дверь (кусок фанеры) была вскрыта.
В ванной комнате был ад.
Потеки крови на полу и стенах обнаружились уже в коридоре. А в санузле была целая ванна, наполненная частями нескольких тел, нарубленными топором. Заполнена она была грязной холодной водой, в которой это все и плавало. Вонять мертвечиной и дерьмом (в туалете все было завалено и залито экскрементами) уже начало довольно сильно, но соседи милицию не вызывали, что объяснилось тем, что на первых трех этажах никто не жил, кроме слепого древнего деда. На кухне обнаружилась походная газовая плитка, большая жестянка со следами крови на ней, полупустой мешок картошки, а также сваленные в уголке человеческие кости.
Опросы малочисленных жильцов не дали ничего. Все в один голос заявляли, что никаких незнакомых мужиков не видели. Слепой дед только рассказал, что за ночь до приезда милиции к нему в дверь ломились несколько часов подряд, но вскрыть так и не смогли.
След зэков обнаружился неподалеку от города, на входе в большой лесной массив, который тянется на несколько десятков километров. Там было местечко, которое называли «сторожка» — дачный кооператив домов на сорок. Взять обоих не удалось. Их уже начали гнать по лесу, когда наткнулись на старшего из двоих, лежащего на земле и безумно скалящегося. Товарищ ему ногу перебил чем-то тяжелым да побежал дальше один.
Так вот, отволокли его к машине, сунули в козлятник да повезли закрывать. Тот не проронил ни слова, подвывал только и рычал, как животное. Второго должны были масштабно искать с собаками по всему лесу. Беглеца так найти и не смогли, а тот, что с перебитой ногой, выл и трясся почти всю дорогу, угомонившись через какое-то время. Оказалось, язык себе откусил.
Версия тут одна, загадок никаких нет. Два беглых зэка шатались где-то пятнадцать лет, добравшись от самого Урала до Подмосковья. По пути, видимо, многого натерпелись. Вероятно, однажды пришлось кого-то сожрать с голодухи, и голова у обоих поехала, что-то они нашли в человечине. И уже дальше перешли на новое меню, все больше превращаясь в животных. И только тут, в Подмосковье, они начали наглеть и сожрали кого-то, кого хватились, потому что выйти на них не составило труда. А ещё, будто бы у них какое-то чутье звериное проявилось, всегда опережали милицию на шаг, уходя с очередной лежки за сутки-двое до того, как нагрянут органы.
Один из двоих еще на свободе, хоть и должен быть стариком, а места те как были глухими, такими и остались.
***
Пятый случай произошел летом 96-го года.
Однажды ночью в отделение влетел совершенно неадекватный мужик, держа на руках плачущую женщину в оборванном платье.
К мужику (мелкий коммерсант, 32 года, владел парой палаток в родном районе) приехали какие-то друзья, после чего он попросил жену взять ребенка и погулять с ним вокруг дома. Что там за такие друзья и зачем выгонять поздно вечером жену с ребенком на улицу — тоже вопрос интересный.
Спустя примерно час мужик выпроводил гостей и заволновался. Жену во дворе он не обнаружил. Начал обходить дом по кругу и наткнулся на лежавшую на асфальте коляску. Фонарей около этой дороги не было. Ребенка в коляске не оказалось. Тут мужик уже всерьез начал паниковать, но услышал неподалеку всхлипы и бросился в ту сторону, где нашел свою жену, рыдающую и бредущую меж деревьев в почти бессознательном состоянии. Ничего не сумев от нее добиться, он усадил ее в машину и повез в отделение. Почти ничего от нее не смог добиться и мой дед, отвечала она очень заторможено, не сразу могла назвать даже свое имя.
Выходило вот что: она шла по дорожке за домом, когда со стороны дома к ней бросилось что-то большое, оттолкнуло, выхватило из коляски ребенка и рвануло в сторону «железной башни», а потом к лесу. Она последовала за ним до самого леса, но догнать не смогла.
Решили искать по горячим следам, прихватив с собой кинолога с собакой. С «железной башней» все почти сразу стало понятно. Где-то в 250 метрах от местонахождения коляски обнаружилась вышка ЛЭП. При осмотре коляски начались странности. Собака начала вести себя странно: рычать в сторону дома, поджимать хвост, плохо реагировать на команды кинолога. На ткани, покрывавшей коляску, имелся небольшой разрыв, но во внимание его почти не приняли, ткань могла порваться и от падения коляски на асфальт, покрытый острыми камушками и осколками стекла. Следов крови ни внутри, ни на земле вокруг не обнаружили.
Через месяц у этого же дома произошел схожий случай. Два брата (старшему десять, младшему семь) играли за домом, лазили под окнами, а надежде что-нибудь интересное найти. Ближе к вечеру, когда уже было пора возвращаться домой, старший вдруг заметил, что младший стоит и пялится в темную нишу под балконом первого этажа. Брат несколько раз окликнул малыша, но тот не реагировал. Направился к нему и встал как вкопанный, когда из проема вылезли «покрытые шерстью лапы» и втащили ребенка внутрь, а тот не издал ни звука.
Парень сначала стоял и вглядывался в темноту, а потом рванул домой, к отцу, который хлебал пивко после работы. Тот, не поверив ни единому слову, пошел искать сына, прихватив фонарь. Осмотрел каждую нишу и не нашел вообще ничего, кроме пробитого в углу одной из ниш лаза, который вел в подвал дома. Для взрослого мужика лаз был слишком узкий, но решительный мужик не успокоился, взял лом, сбил замок подвальной двери в подъезде и залез туда. Обыскал весь подвал, ничего не обнаружил. Милиция тоже ребенка не нашла.
[hide]Источник[/hide]
Автор: —
