Старый Детка

[hide]Источник[/hide]
Автор: —На прошлой неделе я приехал в свой родной город. Не был тут уйму времени, потому что сразу после школы уехал в другой город поступать в университет. А там все завертелось — совсем другая жизнь, новые друзья, любимая девушка. Я, конечно, приезжал пару раз проведать родителей, но все это мимолетом, почти проездом.

Но пару месяцев назад что-то нахлынула ностальгия, и я решил съездить к ним на неделю-другую. Болтал с отцом, поглощал мамину стряпню, разбирал свои старые вещи, которые остались в родительской квартире. Ну сами понимаете. А потом решил пройтись по любимым местам, поглядеть, повспоминать. Думал, может кого и из одноклассников встречу, потреплемся о том, о сем.

За эти годы город не очень сильно изменился, поэтому мне казалось, что я будто в свои школьные годы попал. Настолько расчувствовался, что хотел зайти в свою школу, навестить классную руководительницу, но вовремя передумал. Она меня вообще-то не очень жаловала, когда я школьником был, да и приятных воспоминаний о том времечке у меня было не так уж и много. Вместо этого ноги сами меня принесли к детскому саду, в который меня водили, когда я был совсем мелкий.

Я остановился возле заборчика, с усмешкой глядел на пищащую малышню, разглядывал новые качели и горки, которых не было в моем детстве… А потом заметил одну вещь, которая никак не стыковалась с моими воспоминаниями. Нет, я знаю про то, что память штука причудливая и может и не такие выкрутасы устраивать. Но не настолько же… Я был совершенно точно уверен, что это тот самый детский сад, те же чуть облезлые решетки на окнах на первом этаже, та же замызганная металлическая табличка с названием. Все, как мне и помнилось. Кроме одного…

Воспоминания о детском саду у меня были самые общие. Молоко с пенками, ряд эмалированных горшков, возня на детской площадке. Все, как у всех. Но что особенно врезалось мне в память, это ненавистный тихий час. О-о-о, спать я просто ненавидел! Да и как можно было уснуть в этой чужой, жесткой постели? Я никогда не спал во время тихого часа, лежал с раскрытыми глазами и смотрел на белый потолок. Было тоскливо и уныло.

Наверное, это знакомо многим. Вот только со мной однажды случился настоящий кошмар. После этого я боялся ходить в детский сад, устраивал родителям истерики и скандалы, так что через пару месяцев они плюнули и перестали меня туда водить. Когда я стал старше, я решил, что тогда просто задремал и мне привиделся такой вот дурной, донельзя реалистичный сон. Хотя изнутри меня точил червячок сомнений, что все было по-настоящему.

Потому что тот тихий час я помню очень отчетливо. Рядом сопела Светка, я мог видеть ее растрепанные светлые косички и голое плечо. В соседнем зале о чем-то вполголоса переговаривались воспитательница и нянечки. Пахло чем-то вкусным, что сегодня нам готовили на полдник. Я повозился под одеялом и снова начал смотреть на белую плитку потолка. А потом увидел, как между двумя такими плитками ширится черная щель. Насколько я помню, я даже не испугался и не удивился. Просто смотрел на потолок и тихо дышал, стараясь не шевелиться. Теперь вместо одной из плиток был черный провал. Мне и в голову не пришло крикнуть воспитательницу или хотя бы разбудить спящего на соседней кровати Вовку.

А потом оттуда высунулась чумазая физиономия. Потолки в нашем садике высокие, поэтому я не мог толком разглядеть его лицо. Человечек поманил меня наверх грязной длинной рукой в каких-то отрепьях. И сверху упала, покачиваясь прямо над моей кроватью, веревочная лестница. Я все еще не чувствовал страх, только любопытство. Я сел на кровати и крепко взялся за веревочную ступеньку.

Я как-то читал, что запахи человек запоминает особенно четко. Я и сейчас иногда вспоминаю эту качающуюся лестницу и черный провал на потолке, когда до моего носа на улице доносится запах помойки и прелых листьев. Ну разве мог я запомнить этот запах, если бы это был всего лишь детский кошмар?

Когда я карабкался наверх, то не боялся высоты. Просто лез и лез по лестнице, чувствуя, как веревка обжигает кожу на ладонях. Лестница покачивалась под моим весом, но я не трусил, хотя был не самым храбрым мальчиком в группе. Мне было даже смешно, что остальные ребята спят, там, внизу, а я уже под потолком. Но я все же немного побаивался, а вдруг в зал войдет воспитательница и накричит на меня?

Но никто не вошел.

А вот из провала высунулись перепачканные руки и ловко втянули меня наверх, подхватив подмышки. Я даже не ойкнул, хотя при этом сильно ударился коленом.

Наверху было темно и душно. Запах помойки усилился.

Он стоял рядом со мной, но я не мог разглядеть его лицо. Только лихорадочно-блестящие глаза, которые будто светились в потемках. Ростом он был с меня, но его фигура вроде как не походила на фигуру карлика.

— Ты кто? — спросил я шепотом.

— Старый Детка, — ответил он.

Потом то ли стало светлее, то ли я начал привыкать к полумраку. Я смог различить различить его лохматые волосы и одежду, больше похожую на оборванное тряпье.

— Дедка? А чей ты дедка?

— Не дедка, а Детка, — назидательно поправил меня человечек.

— А что ты делаешь в детском саду?

— Это уже не детский сад, а чердак над ним. Мое гнездо.

— А зачем ты меня сюда позвал?

— Хочется же с кем-то поиграть, — пожал плечами Старый Детка. — Тебе здесь понравится.

— Нет, не понравится, — возразил я. — Это пустой и пыльный чердак. Тут страшно.

Но страшно мне не было.

Старый Детка махнул рукой.

— Это только прихожая. Пойдем, провожу тебя в гостиную — покажу свои игрушки.

Он взял меня за плечо теплой рукой и повел меня к неприметной дверце в стене. Под моими босыми ногами мягко скрипели доски, покрытые толстым слоем пыли. Я шел будто по ковру. Помню, в какой-то момент мне показалось, что это всего лишь сон. Но все было слишком реально. И запах, и ощущение чужой руки на плече. А когда мы прошли через дверцу, я понял, что попал не в сон, а в какую-то сказку.

Гостиная была светлая и опрятная, с косым потолком. Здесь не было мебели, только множество полок с игрушками. Игрушки были также разбросаны на полу — плюшевые звери, лупоглазые куклы и множество пластмассовых машинок — всех моделей и размеров.

— Можешь играть во что хочешь! — благосклонно разрешил Детка за моей спиной.

Мой взгляд выцепил из всего этого обилия большой красный барабан, и я бросился к нему, однако на полпути увидел игрушечное ружье с трещоткой и мигалкой. А потом я увидел пожарную машинку, которую уже неделю выпрашивал у мамы! Я бросился на пол, стал катать пожарную машинку и, не вставая, подтаскивать к себе другие игрушки. Например, крутого солдатика с подвижными руками и ногами.

Здесь было столько классных игрушек, что мне хотелось остаться здесь навсегда!

— Хочешь, я подарю все эти игрушки тебе? — раздался голос позади меня.

— Еще бы! — закричал я в восторге и обернулся.

Я впервые увидел Старого Детку при свете дня. У него были тонкие руки и ноги и непропорционально большая голова. То, что казалось мне тряпьем, оказалось густыми слоями паутины. Из одежды на нем были только какие-то выцветшие грязные тряпки, похожие на майку и трусы. Волосы у него были цвета пыли, давно нестриженые и спутанные. Но самое страшное — это его лицо. Очень маленькие темные глазки, похожие на жучков, и огромный, как у лягушки, рот.

Я не помню, чтобы кричал. Я вообще ничего дальше не помню. Только то, как Старый Детка подошел ко мне и мягким шепотом просил меня остаться с ним поиграть. Что мне это понравится. Что вместе нам будет здорово. Тогда все эти игрушки станут моими — навсегда.

Дальше я помню уже, как бросился к тому месту, где раньше была дверь. Колотил в светлые доски и ревел в голос. Просил отпустить меня. Кричал, что хочу к маме.

— Я ведь тоже звал маму, — раздался печальный голос Детки позади меня.

От удивления я перестал плакать и обернулся. Глядеть на Детку было противно и мерзко, но меня все равно тянуло на него смотреть.

— Я тоже плакал и звал маму, — вздохнул Детка. — Только она так и не пришла забрать меня из садика.

А потом он улыбнулся, растянув свой чудовищный рот еще больше:

— И тебя твоя мама не забрала.

— Еще рано! — отчаянно крикнул я. — Еще только тихий час, она обязательно придет!

— Тихий час? Но уже поздний вечер.

Гостиная, полная игрушек, тут же погрузилась во мрак. Мне даже показалось, что я ослеп. Из темноты раздался неожиданно скрипучий голос:

— Твоя мама не пришла. Твое место — здесь.

Помню, что я так ослабел, что еле стоял на ногах, как во время тяжелой болезни. Я не мог выдавить из себя ни звука, только вглядывался в темноту до боли в глазах. А потом мою щеку защекотало чье-то дыхание.

— Давай поиграем в жмурки! — горячо шепнул Детка мне на ухо.

Я взвизгнул и кинулся в сторону. Тут же споткнулся и растянулся на досках, сильно ушибив колено. То самое, которое уже расшиб, поднимаясь в люк чердака. Хлынули слезы.

— Ты все врешь! Врешь! — плакал я. — Мама придет за мной, обязательно придет!

— Но я здесь, значит, она не пришла, — раздался голос где-то рядом со мной.

— Это твоя не пришла! А моя мама придет! — я кое-как сел на полу, содрогаясь от слез.

— Но у нас с тобой одна и та же мама. И сегодня она за нами не пришла. Поэтому мы останемся здесь навсегда. Будем ночью таскать игрушки из группы, пить компот сразу из половника и заманивать сюда не спящих в тихий час детей. Нас будет здесь много, нас — Старых Деток.

А потом его лицо оказалось прямо передо мной.

— Ну же не плачь, улыбнись! — и он обнял меня за плечи своими тощими руками.

И я почему-то улыбнулся. Мои глаза от слез превратились в две крошечные щелочки, но я продолжал улыбаться. И вдруг почувствовал, как улыбка, ширясь и ширясь, начинает разрезать мне лицо…

Я оттолкнул от себя Детку, вскочил на ноги и заорал:

— Это все сон! Потому что мама НИКОГДА не забыла бы забрать меня из садика!

Детка разинул огромный рот и кинулся на меня. Все, что я успел почувствовать, это больно вцепившиеся в мои плечи тонкие острые пальцы.

— Юрик, вставай, тихий час закончился, — раздался над моей кроватью голос воспитательницы.

Она снова потрясла меня за плечи.

— Вставай, одевайся, все уже идут полдничать.

Я отнял лицо от подушки. На ней было темное от пролитых слез пятно. Но воспитательница этого уже не видела, она вышла в группу к остальным детям. Я шмыгнул носом и сел в постели. У меня очень сильно ныло разбитое колено. А еще болел рот. Коснувшись губ пальцем, я понял, что уголки рта у меня чуть надорваны.

Я вскинул голову, но черного люка вместо плитки на потолке не было. И плитки тоже не было. Никогда не было. Здесь всегда был простой побеленный потолок. У меня закружилась голова, и я поспешно лег обратно, боясь без чувств свалиться на пол. Под подушкой было что-то твердое. Я запустил туда руку и вытащил красную пожарную машину. А потом из-под кровати раздался хриплый шепот:

— А мама все равно тебя сегодня не заберет из садика.

Дальнейшее я помню только по рассказам родителей. Что я закатил воспитателям страшную истерику, пока они не вызвали с работы маму. Та пыталась успокоить меня, но я продолжал рыдать, вцепившись в ее платье, и начал верещать, стоило мне только кинуть взгляд на лежащую на полу пожарную машинку. Я ничего не рассказал родителям про Старого Детку, а, когда подрос, решил, что все это был лишь плохой сон. К тому же, никакого чердака в детском саду никогда и не было. Только два этажа и плоская крыша.

Но почему тогда я сейчас смотрю на блестящую на солнце двухскатную крышу?

В весеннем воздухе отчетливо запахло прелыми листьями и гнилой помойкой.