Орыся (3 часть)

Автор -я.

«- Поздравляю вас, коллеги, вы обнаружили предположительно могилу самоубийцы. Вот там проходила когда-то ограда кладбища. За оградой хоронили только воров, преступников и самоубийц. Но очень редко. Обычно их хоронили вдоль дорог или на перекрёстках. А действительно ли этот бедолага — самоубийца, вам предстоит выяснить.
— Так, а почему он лицом вниз, профессор?»Местность, в которой группе студентов-археологов предстояло вести раскопки, было воистину великолепна. Красота украинской природы, чистый воздух, отсутствие городского шума и пыли подействовали на Матвея Николаевича бодряще. Он почувствовал себя намного лучше, у него появилось желание ещё немного пожить — столько, сколько болезнь даст ему времени.

Однако, Галагуза не забывал о проклятии. Это мучило, давило несчастного Матвея Николаевича. Его скорая смерть станет для него избавлением, а вот брат… Он будет жить до тех пор, пока у него не родится сын. И тогда наступит черёд Тимофея расплачиваться своей жизнью за чужой грех.
Чтобы прогнать свои тяжёлые мысли, Галагуза с головой окунулся в раскопки.

Раскопки проходили весело благодаря остроумию и задору Тимофея! Лето выдалось жарким, и поначалу студенты работали с прохладцей, стремились сбежать при всяком удобном и неудобном случае на пруд купаться. Но Тимка сумел вдохнуть энергию даже в самых ленивых.
Матвей Галагуза с удивлением наблюдал, как его разгильдяй брат сумел сплотить, заинтересовать мальчишек и девчонок настолько, что с места раскопок их и калачом было не выманить.

В первый же день начала работ студентам удалось напасть на остатки сожжённого дома. Однако находки не очень порадовали студентов: несколько черепков и битых горшков, пара проржавевших ножей и прочий древний скарб свидетельствовали о том, что домик когда-то принадлежал крестьянину. Более ничего стоящего и представляющего научную ценность найти не удалось, поэтому решили сменить место.

Удача улыбнулась им через неделю, когда археологи наткнулись на захоронение. Найденная могила относилось примерно к XVIII столетию судя по неплохо сохранившемся остаткам убранства покойника. Далее на археологическую группу как из рога изобилия посыпались более ранние захоронения XVI-XVII столетий. Это были просто великолепные находки для археологов.

Галагуза-старший разъяснял студентам, что могут означать зарубки на костях скелетов, указывал места сросшихся переломов, объяснял, как по внешним повреждениям скелета возможно определить причину смерти. Показывал новичкам-археологам также стёртые позвонки и суставы, которые свидетельствовали, что их владельцем когда-то был крестьянин, проведший свою жизнь в тяжёлом непосильном труде.

Однажды Матвей Николаевич под тенью навеса скрупулёзно составлял отчёт о найденных вещах, а Лена составляла план раскопанного кладбища, аккуратно отмечая места захоронений, когда от работы их отвлек топот — прямо на них с выпученными глазами летел студентик:

— Ленка! Матвей Николаевич! Там такое!!!! Васька нашёл скелет без лица!
— Не может быть такого! Глупости говоришь. — Галагуза оставил работу и вместе с Еленой поспешил вслед за взбудораженным студентом. Тот привел их к могилке, находящийся довольно далеко от остальных захоронений.

Студенты сгрудились вокруг раскопа и с любопытством разглядывали найденный скелет. Из земли выглядывали затылочные кости черепа — это профессор понял сразу, как только взглянул на находку.
— Ну вы и паникёры! Этот скелет перевёрнут вниз лицом. А кто вообще разрешил здесь копать?
— Тимофей Николаевич нам сказал попробовать покопать где-то здесь. — загалдели студенты. — Матвей Николаевич, а почему скелет перевёрнут? Покойника, наверное, похоронили живым?
— Не думаю.

Галагуза внимательно осматривал раскопанное кладбище: могилы шли рядами, а протянутая бечёвка обозначала предполагаемую границу погоста. Он прикинул, что странная могила располагалась как раз за кладбищенской оградой.

— Поздравляю вас, коллеги, вы обнаружили предположительно могилу самоубийцы. Вот там проходила когда-то ограда кладбища. За оградой хоронили только воров, преступников и самоубийц. Но очень редко. Обычно их хоронили вдоль дорог или на перекрёстках. А действительно ли этот бедолага — самоубийца, вам предстоит выяснить.
— Так, а почему он лицом вниз, профессор?
— Вплоть до XX века таких покойников клали в гроб лицом вниз. Вот в этом захоронении это чётко видно. Это делалось из тех соображений, что мертвецы могут встать из могилы. А так люди полагали, — Галагуза улыбнулся, — что они будут зарываться в землю все глубже и глубже и не причинят вреда живым. В некоторых случаях тела даже протыкали колом. Если вы осторожно извлечёте скелет, то вполне возможно, что мы сможем увидеть следы подобного варварства.
— А здесь ещё и могильная плита! — сказал кто-то.

Профессор удивился:
— Не должно быть плиты. По обычаю место захоронения не отмечали, чтобы всякий порядочный человек попирал могилу грешника.
— Да вот сами посмотрите!
Парень указал на плиту из серого потемневшего камня. Профессор присмотрелся — на древнем камне виднелась надпись. Студенты хорошо счистили землю, но всё же надпись разобрать было трудно.
— Дайте кто-нибудь воды.

Взяв поданную бутылочку, Матвей Николаевич осторожно полил камень водой. Надпись начала проступать более отчётливо. Вскоре присутствующие смогли разобрать «Орыся. Год 1648 от… ме..с..ц…»

— Вот странно!!! Такого быть не может! Кто же это поставил самоубийце плиту? Кто же здесь тогда похоронен? — Елена вопросительно посмотрела на профессора.
Галагуза старший молчал. Лена испугалась, увидев как загорелое лицо профессора стало мертвенно-бледным.
Матвей Николаевич ничего не сказал, только быстро зашагал прочь от места раскопок.

****

В холодных сумерках листопада Орыся медленно брела по обнажившемуся саду. Горькие, мучительные воспоминания терзали и без того израненную душу девушки. Мир для неё существовал как бы в стороне. Она не обращала внимание на красоту осени, её не трогало более людское горе, перестала заботить собственная участь. Она утратила силы для сопротивления своему несчастью и, словно соломинка в бурном потоке, покорилась судьбе.

— Панна Орыся. Панночка! — девушка вздрогнула, как от удара, услышав своё имя. Кто мог звать её в безлюдном осеннем саду? Это мог быть грабитель, но девушка не испугалась. С неожиданным облегчением она осознала, что убей её здесь на месте какой-нибудь бродяга из-за её дорого намыста (ожерелья — прим. ред.) и серёжек, она с радостью бы приняла смерть от его руки.

Оглянувшись, девушка заметила в кустах усатую физиономию. Из кустов вышел мужчина и поклонился ей. Лицо мужчины показалось Орысе знакомым.
Незнакомец усмехнулся, видя попытки девушки вспомнить его:
— А разве ты позабыла Марка? Или ты так счастлива, что уже и прошлых знакомцев не признаёшь?

Орыся охнула. Как же она не узнала его! Память вернула её в тот далёкий счастливый день, когда она сбежала с Тимофеем. Тогда бежать им помогал его лучший друг — Марко.
Только тогда это был богато одетый, надменный казак, который сейчас больше походил на оборванца в своей поношенной свитке.

— Что сталось с тобой, Марко? — Орыся сделала несколько шагов ему навстречу.
— Со мной ничего. Я жив и этим благодарен Иисусу Христу. А на наряд мой не смотри — может он не так роскошен, зато не приметен. А вот что сталось с тобой, панна? Что заставило тебя предать Тимофея? Неужто старый хрыч, его братец, стоит того?
— Что ты такое говоришь! Ты болен что ли, казаче? — впервые с момента смерти Тимофея в Орысе появились эмоции.

Марко внимательно посмотрел девушке в глаза.
— Ты, погляжу, неплохо устроилась. Вон даже замуж за полковника собралась. Полковник ведь в чести сейчас. А то, что стар, так невелика беда — старый конь борозды не испортит. Предала ты Тимофея!
Тёмные глаза Орыси засверкали от гнева:
— Как смеешь ты меня обвинять?

В осуждающем взгляде Марка мелькнуло сомнение:
— Разве ты не ведаешь о том, что полковник подло убил Тимофея?
— Что?!
— Полковник присоединился к войску, которое двигалось навстречу Вишневецкому в сторону реки Пилявки. Галагуза никогда не любил Тимофея — это мне прекрасно известно. А тут прям как мать родная ходил за ним — родной, заботливый. Однажды им выпало вдвоём разведать местность. Не верил я полковнику, вот тайно и пошёл за ними. Оказалось, не зря. Полковник подло зарубил Тимофея саблей. Я не успел помешать…
Молодой казак замолчал. Видимо, ему тяжело было рассказывать об этом.

— В стане мне не поверили, что брат мог убить брата, и…
Марко не договорил, Орыся рухнула, как подкошенная.

— Эй, давай, очнись!!! — Орысю больно хлопали по щекам, а затем бесцеремонно плеснули в лицо холодной водой.
Девушка открыла глаза. Марко стоял рядом на коленях и прилагал все усилия, чтобы привести её в чувство.

Орыся яростно схватила его за полы свитки:
— Скажи мне, что ты солгал!!! Скажи, что это ты из злобы или умом тронулся. Полковник говорил, что Тимофей погиб в бою под Пилявцами, саблю его отдал, траур надел!!! Скажи, что лжёшь!!!

Орыся сорвалась на крик, который перешёл в рыдание. Прижавшись лбом к плечу Марко, девушка так горько расплакалась, что тот опешил, смягчился.
Дав ей выплакаться, он отстранил её от себя, достал из-за пазухи на удивление чистый платочек с кружевами и протянул ей.
— Возьми, утри лицо. Выпачкалась вся.

Помедлив Марко заговорил:
— Про вашу свадьбу с полковником я узнал случайно. Я ведь проездом здесь. Убийство Тимофея не давало мне покоя. Решил хоть поговорить с тобой. Я подумал, что ты сговорилась с полковником, соблазнившись на его богатство, подбила убить Тимофея. А выходит, ты сама ничего не знала.

Слёзы медленно текли по щекам Орыси. И как теперь жить с этой горькой правдой? Она действительно предала любимого, согласившись стать женой его убийцы.
— Марко, что мне теперь делать? Я не могу, не хочу здесь находиться. Иначе я с ума сойду. Помоги мне уйти отсюда!
Марко посмотрел на девушку:
— Разве у тебя не осталось родни, чтобы уйти к ней?
Орыся покачала головой:
— Не знаю, примет ли меня моя семья после всего, что я натворила.
Молодой казак помолчал.

— Дай я подумаю, куда или к кому можно тебя увести, чтобы пристроить. Завтра в полдень жди меня здесь. Возьми с собой кое-какие пожитки.
Орыся грустно улыбнулась:
— Храни тебя Бог, Марко, за твою доброту ко мне. Завтра к полудню я буду ждать тебя здесь.

Девушка поднялась, отряхнула приставшие к подолу травинки и медленно побрела в сторону поместья.

Марко глядел вслед несчастной девушке. Смутная тревога закралась в сердце молодого казака: «Может вернуть её?» Но, подумав, он всё же решил, что забрать девушку всё же лучше завтра. Куда же он поведёт её на ночь глядя? Не в шинок же, где ждала его свита. Да и появление в компании молодой красивой панночки вызвало бы излишнее любопытство, а огласка в таком деле ни ему, ни Орысе была не нужна.

Галагуза встретил её в сенях.
— Где ты ходишь в сумерках? — с раздражением в голосе спросил он. — Что ты вечно шатаешься в потёмках и холоде!?

Орыся не удостоила полковника взглядом. Молча прошла она в свою опочивальню. Галагуза, почуяв недоброе для себя, пошёл следом.
— Да что с тобой? На тебе лица нет!

Карие, некогда ласковые глаза Орыси потемнели от гнева и отвращения:
— Убийца! Ведь это ты убил Тимофея!!! Не смей мне лгать! Марко мне всё рассказал!!! Как же ты мог вот так просто на душу грех взять — пролить кровь брата? Как тебе совести хватило солгать мне?

Матвей воспринял разоблачение с холодным спокойствием.
— Ну убил, и что? Если не я, так ловкий ляшек снёс бы твоему любезному его пустую голову. Ты сама виновна в его смерти. Ты отвергла мою любовь, а я привык получать желаемое. Ты толкнула меня на это преступление! Так что перестань голосить — мёртвого не воротишь, да и какая там у вас любовь была, чтобы печалиться по…

Девушка гневно перебила его:
— Черна твоя душа, полковник! Черно твоё сердце! И Бога ты не боишься, раз тебе хватает совести винить меня в том, что ты — братоубийца!
Слёзы навернулись на глаза Орыси:
— Никогда не буду я твоей женой! Лучше уж пусть отец проклянёт меня за мой побег и позор. Но я более ни дня не останусь здесь.

Галагуза насмешливо оборвал девушку.
— Думаешь, ты вот так просто сейчас возьмёшь и уйдёшь?
— Лучше уж ночевать в придорожной канаве, чем провести ещё одну ночь с тобой под одной крышей!
Полковник нахмурился.
— Ты никуда отсюда не выйдешь, кроме как в храм на венчание.

Орыся поняла, что совершила глупость — ей надо было всеми силами сдержаться и скрыть свой гнев. Теперь полковник посадит её под замок со всеми вытекающими отсюда последствиями. Девушка решила бороться до последнего:
— Значит тебе придётся меня силой тащить к венцу, а в церкви я всем расскажу, что ты братоубийца. Никогда я не буду твоей! Ненавижу тебя!

Матвей схватил Орысю за запястье:
— Только попробуй раскрыть рот, и ты пожалеешь, что на свет родилась!

Обычно кроткая, Орыся с неожиданной храбростью и силой отвесила полковнику звонкую оплеуху:
— Не смей касаться меня! Мне противно даже видеть тебя, не то что терпеть твои прикосновения!

От унижения, что получил пощёчину от женщины, Галагуза лишился разума. Он схватил и безжалостно сжал горло Орыси. В широко распахнутых тёмных глазах девушки полковник увидел своё искажённое гневом лицо. Впервые совесть кольнула его каменное сердце. Он резко оттолкнул от себя девушку, чтобы больше не причинить ей боли.

Но полковник не рассчитал свои силы, и произошло непоправимое. Хрупкая Орыся не смогла удержаться на ногах и, отлетев к выложенной изразцами печи, с силой ударилась головой о её угол.
С ужасом полковник увидел, как девушка упала на пол, а из-под её головы медленно расплывалась тёмным пятном кровь.

Полковник бросился к любимой и приподнял её. Но напрасно. Жизнь покидала Орысю. Она напоминала лилию, которую много лет назад маленький Матвей сорвал тайком от матери, строго-настрого запрещавшей ему рвать лилии в пруду. Сорванная лилия тогда безжизненно поникла в его детской ладони. Так же, как сейчас угасала на его руках Орыся.

— Орысенька… — голос полковника дрогнул.
— Будь … же ты … проклят… полковник… и род твой … до тех … пор, пока всё не повторится вновь…

Взгляд широко распахнутых глаз Орыси стал бессмысленным и застыл. Губы девушки, совершив последний в её жизни выдох, остались приоткрытыми, словно для поцелуя.
До Матвея только сейчас дошло, что он натворил.

Он отвёл взгляд от лица мёртвой девушки и встретился взглядом с Янко, который, оказывается, всё слышал и видел.
Клещ, прикрыв за собой дверь, переминался с ноги на ногу у порога. На лице старого слуги не отражалось ни ужаса, ни презрения к своему господину-убийце, ни жалости к несчастной девушке. Лишь преданное желание услужить своему пану.
— Что далее прикажет пан полковник? — слуга невозмутимо ждал распоряжений.

Галагуза молчал. В последний раз, не отрываясь, он глядел на ту, о которой он так мечтал и ради обладания которой совершил Каинов грех. Затем он осторожно положил труп на пол.
— У двери никого не было? Нас никто не слышал или не видел?
— Нет.
— Вытри кровь с пола. Отнеси труп к пруду и выбрось. Сделай так, будто она сама утопилась. Только гляди, Янко, гляди в оба! Чтобы ни одна живая душа не проведала о том. Иначе, прежде чем меня повесят, я сам лично шкуру с тебя живого сдеру.

Янко подобострастно поклонился, а пан полковник, не удостоив взглядом ни слугу, ни труп Орыси, вышел из опочивальни.

****

Труп Орыси выловили из озера только через несколько дней. Янко ловко провернул своё черное дельце — ни одна живая душа не проведала, что же на самом деле случилось с девушкой. А на следующий день Марко так и не дождался девушку у пруда.

Орысю сочли утопившейся, и приходской поп ни за что не соглашался её отпевать. Мало того, возмущённые и подстрекаемые попом, обычно тихие и забитые крестьяне чуть ли не бунт подняли, когда проведали о том, что полковник собирается похоронить самоубийцу на приходском кладбище.

Галагуза распорядился жестоко разогнать толпу хлопов, а наиболее активных публично выпороли в назидание остальным. Но всё же полковник не рискнул настоять на своём и приказал похоронить Орысю за оградой кладбища, в неосвящённой земле.

(Продолжение следует)