"Если он не ангел, то я и знать не хочу, что он там такое"

Авторство мое. Много букв. Надеюсь, слишком похожих еще не было.Эх, до сих пор не по себе, хоть и приключилась эта история почти семь лет назад. Помню я тогда себя еще молодым 27-летним юнцом, который бредил мечтами о семейном счастье и собственной квартире в центре, чтоб недалеко от завода, на котором прожигал золотые годы юности в сталеплавильных печах. Нет, ну а что? Мне нравилось, да и сейчас я о выборе профессии не жалею.

Итак-с, пахал я себе и пахал, до тех пор пока не накопил нужную сумму для покупки драгоценной жилплощади. Квартира была что надо: спокойный район, завод в десяти минутах пешего марша, соседи тихие и очень дружелюбные. Моя пятиэтажка была в не очень подходящем для детей месте (завод под боком, никаких школ или садиков поблизости), так что молодых семей здесь, по сути, и не было.

При переезде решил как-то познакомиться с соседями по этажу. В первой квартире никого не оказалось, но из-за шума при попытках взять квартиру «штурмом» на лестничную площадку вышла женщина лет тридцати, одетая в халат с цветочками и с полотенцем, которое было намотано на голову. Пообщавшись с ней немного, я выяснил, что квартира пустует и заселяться в неё пока что никто не планирует. Заскочил к ней на чашечку чая, там разговор пошел полегче. Мою новую знакомую звали Лариса, она жила в этом доме около восьми лет и занималась строительным бизнесом, и ей действительно было тридцать, ни мужа, ни детей у неё не было. Поболтали мы часик-полтора, да и пошел я к себе. С Ларисой взаимоотношения у нас установились достаточно теплые, и мы часто заходили друг к другу в течение последующих двух месяцев.

Жизнь шла своим чередом, мы с Ларисой общались, я наладил контакт почти со всеми жильцами, и все потихоньку переходило в рутину, но в один осенний день к нашему дому подъехали грузовик и два автомобиля. Я как раз сидел у Ларисы дома, так что мы вдвоем вышли навстречу прибывшему конвою.

Из первой машины быстренько выскочили грузчики, подошли ко второй, что-то спросили, что-то взяли у водителя и принялись быстренько таскать вещи из грузовика. Подойдя поближе, мы попробовали рассмотреть прибывших. Из той самой машины, к которой подходили грузчики, вышли несколько человек. Мы застыли на месте. В белом платье почти в пол вышла необычайной красоты блондинка. Её движения были полны легкости, и она словно парила над землей, а её волосы как будто впитывали солнечные лучи и выпускали солнечный свет, делая её еще прекраснее. С другой стороны машины появился молодой человек. Он был подстать незнакомке, довольно крепкий и красивый. Одет он был в белоснежную футболку и синие джинсы. Они открыли двери автомобиля с обеих сторон, и из него выскочили две девчушки лет по 15 с виду. Парень взял девушку за руку, и они направились к нам.

— Привет!

— А?

— Привет, говорю. А мы вот переезжаем, не поможете нам?

— А, это, без проблем. А вы кто?

— Меня Максим зовут, это Лена. Мы квартирку у вас в доме купили, только вот точно не знаем, где она. Грузчики тут уже работали, так что они в курсе, но мы как-то подзабыли у них спросить.

— Я Миша, это Лариса, приятно познакомиться.

— Взаимно, взаимно.

— А какой номер квартиры?

— Восьмой.

— О-о-о, соседями нам с Лорчиком будете!

— Надо же, какая приятная неожиданность. Кстати, забыл вам представить моих дочек: это Катя, это Даша.

Две девочки среднего роста немного поглазели на меня своими серыми глазками с неподдельным интересом, после чего поздоровались со мной и пошли в подъезд. Лариса со всеми поздоровалась и вызвалась провести новых жильцов к квартире, но мой взгляд был прикован к заднему сидению их белого Ренжж Ровера. Стекла были тонированными, но через почти непроглядную черноту угадывался почти незаметный силуэт человека.

Максим тем временем вернулся во двор. Я же стоял и всматривался в тонировку, но подходить не хотел — все-таки машина чужая, лезть внутрь не стоит.

— Сосед, что это ты там увидал?

— А кто это у вас там, на заднем сидении? Смотрю-смотрю, а различить не могу.

— А, это наш сын, старшенький, Богданом зовут.

— А что это он не выходит?

— Такой вот он у нас, не любит лишний раз на глаза кому-то попадаться. Ты постой пока, я ему скажу, где квартира, а потом и поговорим по-человечески, а то тут то за грузчиками смотри, то до квартиры беги.

Максим подошел к джипу, открыл заднюю дверь и что-то тихо произнес. Из авто выскочил немного худощавый парень в черной кофте с надетым на голову капюшоном. Кофта была расстегнута, под ней виднелась черная футболка с какой-то надписью на английском. Юноша быстрым шагом направился в подъезд, чуть не зацепив меня. Из той надписи я успел рассмотреть только слово «darkness».

— Ты извини, Миша, просто он очень нервный, да и вообще, не любит он переезжать с места на место.

— Не беспокойся, все в порядке.

Дойдя с Максимом до нашего этажа, мы разошлись по квартирам.

Следующие несколько недель прошли просто неповторимо. Каждый день я с Лорчиком приходил в гости к Максу и Лене коротать вечера за чайком с мятой и в кругу приятных собеседников. Казалось, не было такой темы для разговора, которую не могли поддержать наши новые друзья. Катя и Даша все время рисовали (кстати, получалось очень даже неплохо), показывали нам свои работы, после чего уходили в свою комнату. Только вот сына их, Богдана, я вообще не видел. Ну, не видел и не видел, чёрт с ним.

Правда, начала происходить в районе нашего двора и ближайших улиц странная вещь: местами находили трупы птиц. И ладно бы, если просто мертвые птички, так ведь у всех были отрублены крылья. Хоть вороны, хоть воробьи, хоть дятлы — все бескрылые. И с каждым днем их становилось больше и больше. Хотели выяснить, что же это за садист такой, что птиц невинных истребляет неизвестно для чего. Думали найти, но в голову вообще ни одной кандидатуры не лезло. Ну не подходить же к каждому с вопросом: «Привет, ты птицам случайно крылья не отрезаешь на досуге?»

Искали-искали, по вечерам ходили, а толку ноль. Уже и на улицу было противно выходить, куда ни ступи — обязательно на какое-нибудь гнилое тельце наступишь. Помню тот вечер как вчерашний, хоть года и прошли. Сидим мы все у Макса дома, Лена на кухне торт из духовки достает, запах на всю квартиру. Начали мы торт резать, а я сел тогда на кресло, которое как бы у входа в коридор. В конце коридора была комната. Сколько я к ним ни ходил, а она всегда была закрыта. Спросил тогда у Макса: «Что за дверь?», а он мне ответил: «Богдана комната там, только там он и сидит».

Вкуснейший тортик, однако, получился. Лена ушла на кухню, Лорчик пошла ей помогать. На столе еще оставалась тарелка с последним куском торта. Макс вышел на балкон, я же направился в комнату Богдана с этим самым куском. Думал, сейчас дам его ему, хоть как-то на сближение с ним пойду, а то что это он мрачный весь, ни на кого внимания не обращает, только и сидит себе в комнате. Перед самой дверью немного занервничал, что-то внутри меня повторяло: «Ну не открывай, не лезь ты, кто тебя просит?»

Спихнув это все на страх перед новым знакомством (бывает у меня такое), я крикнул Максу: «Я к Богдану, торт ему передам». Только я и услышал крик: «Не смей!» Но в этот момент я уже повернул дверную ручку. С огромным трудом она поддалась, и дверь просто распахнулась настолько широко, насколько могла.

Богдан стоял к двери лицом, за его спиной было огромное зеркало во весь рост. Я застыл на месте, неспособный хоть что-то сделать или произнести. В зеркале отражалась спина юнца, покрытая шрамами. Но там было что-то еще, что-то… И тут до меня доходит, что к его спине он сам, с помощью зеркала и иголки с нитками, приштопал черные вороньи крылья. Нет, не огромные и пугающие, а просто обычные крылья, как у любой другой вороны. Из свежих ран на спине кровь лилась потоком. Его глаза не были абсолютно черными, на лице не появился звериный оскал, он просто стоял и прожигал меня взглядом своих мутновато-серо-зеленых глаз, после чего каким-то приглушенным и грубоватым голосом произнес: «Стучаться надо». Я перевел взгляд на стены. Они были увешаны разными крыльями, трупами птиц, какими-то лезвиями, страницами из книг по анатомии (я тогда успел примерно рассмотреть рисунки на этих страницах).

Тут что-то дергает меня назад. Я не удерживаюсь и падаю, Богдан закрывает дверь и наступает гробовая тишина. Я поднимаюсь и понимаю, что меня потащил прочь от двери Макс, который просто сидел на полу и держался за голову двумя руками. Лорчик и Лена пребывали в недоумении, как и Катя с Дашей, которые вышли из-за шума. Макс что-то сказал Лене, отправил дочерей в их комнату и сказал мне идти за ним. В диком ступоре я еле-еле доковылял до балкона.
— Это, это…

— Не нужно было туда ходить, дружище.

— А что за?..
—
— Хочешь знать, «что за», да?

— Д-да.

— Просто слушай и не перебивай.

И Макс рассказал мне, что я сейчас увидел:

«Понимаешь, нам с Ленкой тогда было по 18 лет, мы тогда очень детей хотели. Старались-старались, а ничего не выходило. И к врачам ходили, и ко всяким магам-целителям, один, извиняюсь, хрен, ничего не помогало. И тут одна знакомая моей матери мне бабку посоветовала, сказала, что все сделает как надо. Ну а мы что? Мы уже, считай, отчаялись. Хотели мы дочку, жуть как хотели, а оно ни в какую. Ну и что, что молодыми были? Я уже работал тогда, Лена училась, как-нибудь, а прожили бы, только дочурку б нам.

Пошли мы к бабке той, вариантов-то и не было. Она сразу с порога нас облюбовала, сказала: «Нравитесь вы мне, счастливые вы будете». Мы зашли, суть проблемы изложили, а она нам говорит:

— Да не волнуйтесь вы так, будут у вас дети, много детей будет!

— А сколько, если не секрет?

— Думаю, тройней обзаведетесь, семейка!

Ну мы, ясное дело, опешили, но отступать было некуда.

— А точно тройня?

— Да, точно-точно, только проблем у вас с ними будет…

— Так вы же говорили, мол, счастливыми будете, как это у вас так выходит?

— Две девочки и мальчик у вас будет. И надо кем-то жертвовать.

— К-как «жертвовать»? Зачем?

— Дети у тебя будут — ангелочки, только и гляди на них, а все равно не наглядишься. Да вот только вас двое, а ангелочков вам трое, это непорядок. Всем они нужны, а вы себе чужого забрать хотите.

— Ну так бери.

— Хех, ишь ты какой хитрый! Сам выбирай, кого отдавать, твои же дети!

Я тогда задумался. Серьезно задумался. Своего же ребенка тогда гробил, своими, считай, руками. Подошел я к Лене, хотел с ней поговорить, а она в слезы. Пришлось взять инициативу в свои руки, больше ведь некому было.

— Если так надо, то сына бери.

— Ой, касатик, подумал бы ты…

— Подумал уже.

— Ну смотри, потом ведь жалеть будете, оба будете…

— Да заткнись ты уже!

Она подошла к Лене и порезала ей руку. Кровь стекла в воду, она нас из комнаты выдворила, что-то там шептать тогда стала, шуршала чем-то. Выходит к нам и говорит Лене: «Пей». Лена выпила, старушка нас проводила, мы и уехали к себе домой.

А после этого пошло-поехало: за год мой отец здорово разбогател, хотя до этого бизнес был чуть ли не убыточным, а родители Лены наконец-то нас благословили, мы и поженились сразу после этого. А через год после свадьбы она забеременела. Рады мы были так, что и не описать. Забыли о том, что бабка та говорила. Ну, Лена родила в срок, без осложнений. Две девочки и мальчик. Детки росли, мы в дочках тогда души не чаяли, а вот про Богдана…

Не забыли, конечно, но как-то ему меньше всех внимания уделяли. Подросли они все лет до десяти. Девочки наши начали с детьми повсюду гулять, в классе заводилами стали, отличницы, аж гордость брала! А Богдан… Ну, на четверки кое-как, друзей не заводил, ни с кем общаться не хотел, любые попытки заговорить с ним пресекал. За это его в школе невзлюбили, доставалось ему от всех, а поддержки никакой, нам-то не до него было. В тринадцать Катя и Даша уже были у всех на устах, мы и не волновались за них. А у нас как будто только тогда сын и родился. Начали мы с ним общий язык искать, а он нас вообще видеть не хотел. И так мы к нему, и этак, а он все сильнее на нас злился. За неделю мог просто так и слова не сказать, все он молча делал.

Такая грусть нас тогда взяла с Ленкой, что мы никак с сыном заговорить толком не можем, а ему хоть бы что. А потом он вообще о нас и думать забыл, начал по вечерам по городу шляться непонятно зачем. Все тогда игрушки собирали, наклейки, а он лезвия собирал. Где-то вытащит, где-то найдет и все к себе тащит. И резал крылья. Всем. Сначала бабочкам, потом и птицам. Бояться мы его стали, не в себе он, видать, был. Да и мы тоже хороши, на сына внимания не обращать. Потом он эти крылья себе пришивал, только зачем — я никак понять не мог, да и остановить его тоже. Как ни старался, а он отовсюду выскальзывал. Ходил тихо, сам незаметный… Один раз только я с ним заговорить смог, тогда и понял, что он вытворяет. Помню я его слова:

— Ну что ты творишь? Мы с матерью уже все нервы себе вытрепали!

— Ты меня продал, а теперь осуждаешь? Многовато на себя взял.

— Когда продал? Что ты несешь?

Тогда его голос резко погрубел, аж на рык перешел. Сказал он мне только одно:

— Иди к дочкам своим, а меня не трогай, на них твой выбор пал, или не ты тогда своих ангелочков выбрал?

С тех пор я его и стараюсь не трогать, вообще не трогать. Если он не ангел, то я и знать не хочу, что он там такое».

Дослушав до конца, я еле-еле попрощался и упетлял в свою квартиру. Дня три не выходил, в голове у меня не укладывалось это все. Ну ладно хоть Лорчик меня тогда в чувства привела. Я ей все рассказал, она сначала не верила, но потом как-то все сопоставила… В общем, не хотела она это больше обсуждать. А семья эта на следующий день из квартиры выехала, пока я там пребывал вне времени и пространства.

Ну, оно и хорошо, что уехали, я бы с ними больше встречаться никогда не хотел бы. Кстати, мечта-то моя сбылась, нашел я себе жену. Да еще какую! Брюнетка, стройная, умная, красивая, голос нежный, хозяйка хоть куда! А, это, Лорчик её зовут. Ну, вот так оно как-то и вышло. В квартиру ту через месяц новые жильцы поселились, хорошие люди. Только вот мы с Лорчиком теперь переезжаем, притом срочно, я работу меняю (шило на мыло, из «сталеплавильки» на какое-то новое предприятие, связанное с цветной металлургией). Ведь семь лет прошло уже… К нам на завод перед моим уходом порция студентов прибыла на практику, да только мне друг-охранник жаловаться стал. Говорить: «Кто-то птиц ловит около завода, крылья им режет, уже и ходить невозможно, везде они валяются…»