Преддверие

Автор – я. Реальная история, рассказанная мне одним незнакомым человеком о событии, происшедшем с ним в далёком прошлом.Этой историей поделился со мной один незнакомый человек, которого я видела всего однажды.

Принимая во внимание то, как он эту историю рассказывал, у меня не возникло ни малейшего сомнения в её подлинности, мало того, во время повествования, я как будто бы сама пережила всё то, с чем пришлось столкнуться ему!

Но сначала я предварю его историю рассказом о том, какой случай нас свёл вместе.

Я взяла несколько дней отгулов и отправилась в совершенно глухую деревню, не тронутую цивилизацией, чтобы хоть немного опомниться от суеты шумного мегаполиса и побыть одной в тишине и умиротворении, где каждый раз меня приятно удивляло другое восприятие течения времени.

Несчастья чаще всего происходят в жизни тогда, когда их совсем не ждёшь. Но в тот день предчувствие беды навязчиво заставляло меня побеспокоиться, и я, против обыкновения, взяла с собой приличную сумму денег, как оказалось впоследствии, весьма кстати.

Была поздняя осень, холодало. Я вела машину по федеральной трассе, по участку, состоящему всего из двух полос. Движение машин было плотным. Легковушки, пристроившиеся за фурой, старались по очереди, когда представлялась такая возможность, вырваться из плена «паровозика». Бльшую часть пути я уже миновала, ехать оставалось совсем немного, когда произошло жуткое ДТП.

Обогнав очередную фуру, я оказываюсь на свободной дорожной полосе. И тут я вижу, как слева по ходу движения, по второстепенной дороге, выкатывается носом прямо на трассу старая легковушка и останавливается. Встречная фура, чтобы избежать с ней столкновения, резко выворачивает на встречную для себя полосу, и тут фуру начинает заносить. Накренившись, фура несётся прямо на наш поток. И всё это я вижу словно в замедленном «покадровом» воспроизведении. Быстро оцениваю ситуацию, что оставаться на своей полосе – это неминуемая смерть. Благодаря тому, что мне удалось немного оторваться от следовавшего за мной потока, получилось резко затормозить и отвести машину на встречную полосу, что и спасло мне жизнь.

Фура опрокинулась набок и, высекая искры об асфальт, тараном понеслась сразу по двум полосам. Моей машине, оказавшейся в кювете, досталось, по сравнению с другими, по минимуму, сама же я не получила ни царапины. Другим повезло меньше.

Тут припомнилось и о том, что машина была освящена, и насчёт предчувствия беды перед поездкой, и то, что так пригодились взятые с собой деньги. После выполнения всех формальностей по оформлению ДТП и отправки на погрузчике машины в автомастерскую, на что потребовалась уйма времени, мне пришлось своим ходом добираться домой.

Я «поймала» машину и уже в тёплом салоне почувствовала, как меня стало лихорадить от пережитого стресса и от переохлаждения. Водитель, взявшийся меня подвезти, выслушав о моём печальном происшествии, вдруг спросил, не теряла ли я сознания. А у меня приземление в кювет было таким мягким, что даже не сработала подушка безопасности.

Мы ехали молча, через какое-то время он решился рассказать и о своём случае, происшедшем с ним в детстве.

Имени водителя я не знаю, поэтому, для удобства изложения его рассказа, повествование пойдёт от первого лица.

Это произошло очень давно, тогда наша семья жила в Киргизии, и учился я в школе, в классе шестом или седьмом. Помню, стоял по-летнему жаркий сентябрь. После школы, наспех перекусив, мы все стремились побыстрее на улицу. Сейчас детей во дворах совсем не видно – сидят дома, как маленькие старички. А тогда, до самой темноты, в квартиры со двора доносился несмолкаемый гомон детских голосов, и нам трудно было расходиться по домам, пока наши родители, с балконов или из окон квартир, не начинали поочерёдно перекличку:
– Петька, домой!
– Джаник, давай домой, сейчас же!

На улице мы находили для себя массу интересных занятий!
В тот день, когда это произошло, мы играли в бадминтон. Но не так, как играют девчонки – стараясь как можно дольше не уронить волан на землю, осторожно подавая его друг другу, а по-настоящему: на очки за забитый сопернику «гол». Вместо сетки мы натянули верёвку между двумя деревьями, а все участники игры распределились по краям импровизированной площадки. Так что болельщики, ждущие своей очереди в игре, были в то же время и судьями. Частенько по ходу игры завязывались споры, ведь сколько судей, столько и мнений.

Игра шла на хорошо утоптанном газоне с редкой растительностью, углы площадки мы обозначили скинутыми с себя майками. Этот газон испытывал на себе азарт многих наших игр и, конечно же, самого любимого нами футбола.

До начала игры я обратил внимание на откуда-то появившуюся старую чурку, в виде здоровенного пня, вчера чурки ещё не было. Как она сюда попала, никто не видел, что остаётся загадкой! Так просто её не принести, потому как она неподъёмная (впрочем, назавтра она исчезла так же незаметно, как и появилась). Чурка стояла сбоку от нашей площадки, метрах в трёх-четырёх, и она не должна была помешать игре.

И вот, во время очередной атаки моего соперника, я, запрокинув вверх голову, несусь, не спуская глаз с приближающегося волана, чтобы достойно его отбить, и со всего разбега натыкаюсь на эту чурку. Удар пришёлся по коленной чашечке. Ногу дёрнуло как от удара электрическим током. Сильнейшая боль, и такая знакомая слабость стала медленно разливаться по всему телу! В голове успела пронестись мысль, почему же здесь не стоят болельщики.

Стыдно признаться, но у меня низкий болевой порог. Если уж довелось испытать сильную боль, то теряю сознание. Это не эпилепсия. И такое случается со мной крайне редко и только во время боли. Всегда, во время потери сознания, я не ощущаю ничего, даже боль не испытываю совсем.

И вот я чувствую, как силы постепенно уходят, и тут мной овладевает стыд, что сейчас все станут свидетелями моего позорного падения!

Собрав остатки своих сил, я подхожу на ватных ногах к своему старшему брату и уже шепчу ему, потому что на голос сил не осталось:
– Держи меня! – представляя самому себе, как сейчас брат крепко меня обхватит, и я хотя бы останусь стоять на ногах.

То, что брат совсем не отреагирует на мою просьбу, и я тюком свалюсь ему под ноги; и что меня обступят вокруг ребята; и что побегут сюда все взрослые, сидевшие на лавках, как с нашего двора, так и со всех соседних дворов; и то, что во дворе наступит звенящая тишина, – я узнаю уже позже.

«Всё, стало темно, я наверняка “отключился”, – отмечаю я про себя. – Странно, но я же продолжаю думать и даже чувствовать!»

Мысль моя, действительно, продолжает работать! И вот мои ощущения:
Темно совершенно и тихо. Я почувствовал, как мне становится очень хорошо и как я начинаю очень медленно «подниматься» «вверх», и чем выше я «поднимаюсь», тем становится всё приятнее и приятнее, а также – светлее. Никакого яркого светлого пятна среди кромешной темноты, которое видят многие, испытавшие клиническую смерть, я не увидел. Тьма вокруг постепенно сменялась светом.

Ощущение движения прекратилось. И, как будто кто повернул ручку тумблера, – у меня разом включилось зрение. Я увидел, что стою в незнакомом месте, но точно не на земле. Моё внезапное здесь появление вызвало, как будто бы, секундное нестроение в этом мире.

Затем я почувствовал непередаваемое никакими словами состояние бесконечного блаженства!

Я огляделся. Свет вокруг был белый. Более точного объяснения я дать не могу, так как это невозможно – не с чем сравнить. Впереди, чуть правее от меня, стояли три женщины, в тёмных длинных одеяниях. Когда они меня увидели, будто бы немного были удивлены моим внезапным появлением. Я словно чувствовал в себе то, что почувствовали они. Внутри себя я услышал строгий приказ, исходивший от них: мне нужно сейчас находиться здесь, никуда не уходить и просто ждать. Одна из стоявших женщин ушла направо от меня для выяснения моего положения здесь. Две остальные остались и смотрели на меня, а также общались между собой без слов, о чём – мне не было дано знать.

Состояние блаженства было непередаваемо прекрасно! Левее от меня росли удивительные, оч