Тварь из проклятой квартиры

Отсюда: [hide]Страшилка[/hide]
Автор неизвестен.

Тут-то к его кроватке и приползла Тварь. У неё не было имени, облика, только голод. Тварь поднялась чёрным сгустком над головой мальчика и сказала:

— Проснись!

Жертва нужна была ей бодрствующей: тогда она была перепуганной, трепещущее сердечко куда вкуснее спокойного и сонного. Мальчик открыл глаза, протёр их, потом, наконец, всмотрелся в темноту.Никто не запомнил, как в 128-ю квартиру вселились новые жильцы. Да и вообще, они были тихие, никому не мешали, внимания не привлекали, так что их толком не знал никто. Только их маленький сын иногда сталкивался в подъезде с соседями — светленький, невзрачный, пугливый, неулыбчивый. Соседи, поглядывая на него, покачивали головами, а старушка с первого этажа как-то перекрестилась, посмотрев вслед пробежавшему мальчонке. Все с нетерпением ждали, когда из проклятой квартиры снова раздадутся крики и приедет милиция. Нет, соседи не были плохими и кровожадными людьми, просто, когда беда случается с чужой семьёй, греет мысль, что у самих такой беды нет. Они бы даже, столкнувшись в подъезде, рассказали новым жильцам, о том, что они уже не первая семья, которая въезжает в 128-ю, и у всех предыдущих тоже были дети. Были. Потому что все дети, жившие в 128-й, умирали ужасной смертью. Мальчику оставалось жить совсем немного, потому-то обитатели подъезда и смотрели на него сочувственно, да ничего ему не говорили – чего его пугать бедного, что он может поделать против таинственного существа, которое разрывало детей на части и съедало сердце. Вот если бы удалось перекинуться словом с родителями, но они как-то всё не попадались на глаза.

Соседи шептались, а обитатели проклятой квартиры так и жили в неведении, что их ребёнок приговорён к чудовищной смерти.

Однажды ночью мальчик лежал в своей кроватке, свернувшись в клубочек и никак не мог уснуть. Он, вообще, очень плохо спал ночами, но никогда никому не жаловался. Без толку. Как будто кто-нибудь о нём когда-либо позаботился бы. Родители не укладывали его спать, он сам переодевался в тёплую пижамку и укладывался, никто не целовал его на ночь, не ждал после школы, не расчёсывал смешные непослушные вихры. Он так давно был заброшенным и одиноким, что не представлял, каково это быть любимым и кому-то нужным. И теперь он лежал с полузакрытыми глазами, думая о чём-то своём.

Тут-то к его кроватке и приползла Тварь. У неё не было имени, облика, только голод. Тварь поднялась чёрным сгустком над головой мальчика и сказала:

— Проснись!

Жертва нужна была ей бодрствующей: тогда она была перепуганной, трепещущее сердечко куда вкуснее спокойного и сонного. Мальчик открыл глаза, протёр их, потом, наконец, всмотрелся в темноту.

— А ты кто? — спросил он.

— Твоя смерть. — Издевательски сказала Тварь.

— Хорошо, — ответил мальчик, — иди сюда.

Тварь оторопела. Она, конечно, могла бы разорвать его прямо сейчас, как она обычно и поступала с остальными детьми, но, во-первых, напуганные дети были вкуснее, во-вторых, такого с ней раньше не было.

— Ты не боишься? — прошипела она.

— Нет. Я давно тебя ищу.

— Как это?

— Я никому не нужен. Как-то давно, кажется, моя бабушка, рассказывала мне, что смерть – это нестрашно. Поэтому я прошу тебя, забери меня, хуже мне всё равно не будет.

Тварь молчала и не двигалась. Может, мозгов у неё формально и не было, но чем-то она всё-таки пыталась соображать.

— Ну, иди же, хватай меня. — Попросил мальчуган.

— Не хочу. — Промямлила Тварь.

— Почему это? Я даже тебе не нравлюсь?

— Нет, ты мне очень нравишься, — продолжила мямлить Тварь, — просто я так не привыкла…

— А как ты привыкла?

— Когда кричат…

Мальчик негромко вскрикнул.

— Неправильно. Неискренне. Я привыкла, что меня на самом деле боятся.

— А ты прими какую-нибудь страшную форму.

— Куда уж страшнее?

— Вампира? Динозавра? Зомби?

— А ты их боишься?

— Да нет, я их в компьютерных играх пачками мочу.

— Значит, не поможет.

— А так просто ты меня забрать не можешь?

— Да я не забираю… Я разрываю на куски и съедаю тёплое сердце.

— Ну, давай так, только, пожалуйста, быстро.

— Да что с тобой такое сделали-то, что тебе таких ужасов не страшно?

— Ничего мне не сделали. Именно, что никогда и ничего… Ни целовали, ни обнимали, ни хвалили. Вот, бабушка была, она была добрая, но она умерла, когда я был маленький. А больше никто и ничего.

Мальчик вдруг расплакался.

У Твари тоже намокло то место, где могли бы быть глаза. «Почему я не могу питаться взрослыми? Сожрать таких родителей было бы вполне достойным поступком».

Тварь вдруг решительно превратилась в большого чёрного кота с золотыми глазами и ласково потёрлась о ноги мальчика. Тот вытер глаза.

— Какой красивый.

Тварь довольно и почти по-настоящему мурлыкнула, запрыгнула парнишке на колени.

Тот почесал кота за ухом. Тварь свернулась калачиком.

— А ты хорошая, — сказал парнишка, — ты уж прости меня.

— За что? — полусонно спросила Тварь.

— За всё, — сказал мальчик и оторвал кототвари голову.

Утром мальчик снова спустился в подъезд, но на этот раз он прошёл не с опущенной головой, как обычно, а внимательно и брезгливо всматриваясь в лица встречных соседей. Родители никогда не обращали на него внимания, так что он читал, чтобы занять себя, читал день и ночь, всё, что попадалось, а попались ему как-то раз очень нехорошие книги, откуда он почерпнул много полезной информации.

Про тварь в квартире он, конечно, давно знал, подслушав сплетни старушек у подъезда. Всё складывалось как нельзя удачнее. Для начала мальчик убил своих родителей, чтобы те не вздумали послушать соседей и пытаться помешать встрече с Тварью и их тела лежали теперь за закрытой дверью в спальне. Что такие, что живые – они не принимали в его жизни никакого участия, так что разницы не было. Вместо школы, которую ненавидел, он теперь бегал днём по библиотекам и книжным магазинам; благо, продавцы не выгоняли тихого мальчонку, читающего в уголке. Съеденное сердце ночной Твари, которое можно было получить, только если она добровольно принимала материальную форму, как писалось в нехороших книгах, отныне давало ему возможность обращаться в дымку и просачиваться в мельчайшие щели. Он не был привязан к одной квартире, как Тварь, насланная много лет назад проклятьем на первых владельцев квартиры, он смог, чем и занимался всю ночь, путешествовать по всему подъезду и даже дальше – мальчик просто не успел до утра всё разведать. Сегодня же ночью он выйдет на свою первую охоту. Он съест сердце мужчины из 137-ой квартиры, который втихаря от всех избивал своих пасынков.

Пусть для начала эти дети будут счастливы.

[hide]Источник[/hide]
Автор неизвестен.