В моей школе, как всегда, всё неладно

Автор — я. Рассказывали школьную историю уборщицы-пенсионерки и молодящийся сторож. А я и без них знала, что моя школа — средоточие зла!Я училась в 4 гимназии (она же немецкая школа № 44) в г. Самара. Благополучно закончила ее, поступила в университет и с гордостью пришла на первую же встречу выпускников.
Надо сказать, что школа у нас не ахти какая страшная. Достаточно уютные кабинеты, всюду — ремонт (конечно, столько бабла срубают с родителей). На стенах картины, в коридорах — цветы и деревья в кадках.
Единственное место, не вызывающее доверия — это вечно затемненный жутковатый подвал.
И вот прихожу я в родные пенаты, а в классе собралось два с половиной человека. Короче, никто по школе соскучиться не успел.
Мы поболтали с бывшей классной руководительницей, пообсуждали свои успехи, похвастались друг перед другом и разбрелись по школе.
Все навевало воспоминания, к тому же удалось поболтать с любимыми учителями.
Напоследок посетила туалет. Воспоминаний с ним тоже набралось немало. У раковины набирает воду в ведро уборщица. Сжимает шланг и приветливо так здоровается.
У нас в школе всегда было три уборщицы, и все три — пенсионерки. Мыли безумно чисто, детей гоняли и строили хлеще преподов, а память у них была прямо слоновья. Короче, я эту уборщицу в лицо узнала.
Мы поболтали о том о сем, и тут она вздыхает и говорит, что увольняться хочет.
Я удивилась:
— А почему? Тяжело уже работать?
— Тяжело, — соглашается она и говорит дальше, что всему виной вечерняя смена.
И рассказывает историю.
В нашей школе, мол, завелся призрак, да не простой, а призрак уборщицы. Работала Клавдия Михайловна, пенсионерка бодрая и веселая, как-то в вечернюю смену, да сердце прихватило. Дело обычное: возраст, плюс физические нагрузки, вдобавок в школе 4 этажа — представляете, сколько надо труда приложить, чтобы все привести в порядок хотя бы на одном этаже?!
Короче, скончалась Клавдия Михайловна, но уж не упоминала уборщица, как это было и где. Только вот с тех пор стало неприятно работать в школе — что днем, что вечером, после ухода учеников.
Даже учителя некоторые — и те, как оказалось, старались не задерживаться подолгу в кабинетах.
Призрак этот не вредил, но пугал. Я как-то не очень поверила всей этой истории, с одной стороны…
С другой, навряд ли пенсионерка будет такое выдумывать!
Тут она мне и говорит:
— А ты у сторожа спроси, если интересно. Он ее часто видит. Один у нас пьющий, ему веры не было, хотя он долго про Клаву говорил. А вот второй, помоложе, он приличный мужик, только тоже увольняться хочет.
Тут мне действительно стало любопытно.
Ну, спустилась вниз, в холл. Сторож — ясное дело! — бдил. Газету читал.
Спросила у него про всю эту историю, сказала, что в этой школе бывшая ученица.
Мужчина замялся, отмахнуться вроде хотел… Потом неохотно сказал:
— Вообще тут не по себе по вечерам просто… Нет, ну я думал, что нормально будет, что такого-то — в школе сторожить! Да нет, оказывается, не так все просто.
Я спросила:
— А что, она по всей школе ходит?
Он ответил, что по всей и что идет пряменько и тихонько. Ты, например, делаешь обход по этажу с фонарем, а она прямо перед тобой в пролете скользит. А то будто бы тряпкой по полу возит, как при жизни — убирается. А пол сухой. В общем, жутко.
Не смотрит, не говорит, ничего. Но страх за душу берет. Мало ли… Призрак все же.

К слову, я знала, что моя школа — средоточие зла. Но вот про призрака не подозревала.